Введение. И.Тартаковская
- Ушел ли в прошлое патриархат? Здравомыслова Е., Темкина А.
- Различать, не ущемляя: женщины в истории Пушкарева Н.
- Естественное движение населения: слишком мало рожаем или слишком рано умираем? Белянин А., Исупова О.
- Семья с гендерной точки зрения Е.Жидкова, Е.Здравомыслова
- Материнство и отцовство: социологический очерк О.Исупова, И.Кон
- Homo Sexualis и современность И.Кон, А.Темкина
- Миссия — невыполнима? Политика и гендерное равенство Л.Попкова, А.Козлов
- Гендерные отношения и Русская православная церковь в современной России Н.Митрохин
- Гендерные тренды современной российской культуры И.Саморукова
Иллюстрации Адгура Дзидзария
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга — одновременно и продолжение, и самостоятельный проект. Продолжение — потому что перед «Гендером для чайников-2» был, разумеется, просто «Гендер для чайников», который не имел номера 1, потому что мы не знали еще, что нам захочется написать вторую книгу. Самостоятельный проект — потому что для того, чтобы прочесть «Гендер для чайников-2» совершенно необязательно искать и предварительно читать первый том. Эти книги ни в чем не повторяют друг друга, но вполне способны жить независимой друг от друга жизнью...
Идея первой книги родилась несколько лет назад в группе ученых, занимающихся исследованиями в области гендерной социологии, но подсказана она была талантливым менеджером социальных проектов Людмилой Кабановой. Как человек, тесно связанный с решением практических задач, она знала, что если научная литература по гендерным исследованиям еще издается, то вот книг для «чайников» (в самом лучшем смысле слова), - то есть людей, которые интересуются гендерными отношениями, но не являются социологами, практически нет. Их место занимают бесконечные издания разного рода якобы психологической литературы, которые снабжают читателей (а еще чаще — читательниц) ценной «научной» информацией о том, что мужчины и женщины — по сути, жители разных планет. Что единственный способ построить желаемые для тебя отношения с партнером — это манипуляция, что мужчины - «рабы гормонов» и за свое поведение отвечать не могут в принципе, и т.д., и т.п. (Подробный обзор этой литературы мы делали в предыдущей книге).
Даже трудно представить себе такую область человеческих отношений, которая была бы окутана таким количеством мифов и предрассудков, как отношения между мужчиной и женщиной. Между тем, мало кому не хотелось бы узнать об этом больше: ведь гендерными отношениями пропитана вся наша жизнь не только в семье, но и на работе, в дружеских компаниях, - в общем, во всех местах, на всех социальных площадках, где люди взаимодействуют между собой.
Здесь, наверное, нужно все-таки сказать несколько слов о том, что такое «гендер». Хотя это слово становится все более и более распространенным уже не только в научных кругах, но и средствах массовой информации, думается, что не все люди пока точно знают его смысл. Для тех, кто с этим термином раньше не сталкивался и не читал нашу первую книгу, стоит дать некоторые объяснения.
Итак, откуда появилось в русском языке это слово, и что оно значит? Термин «гендер» представляет собой транслитерацию английского слова, обозначающего грамматический род, мужской или женский. Впервые во внелингвистическом контексте этот термин был использован психологом Робертом Столлером, который в 1968 г. издал работу под названием «Пол и гендер» (‘Sex and Gender’). Смысл такого разделения терминов заключался в том, чтобы отделить социальные значения «мужественности» и «женственности» от биологических половых различий. Мы ведь имеем не только биологически различные тела и репродуктивные функции: нас по-разному воспитывают, мы по-разному одеваемся и ведем себя. Более того, мы часто претендуем на разные рабочие места и типы карьеры (во всяком случае, наши работодатели нередко точно знают, хотят ли они видеть на каждом данном рабочем месте мужчину или женщину, хотя речь может идти далеко не только о перетаскивании тяжелых ящиков или вскармливании маленьких детей). Все эти различия в нашем социальном поведении, если вдуматься, не так уж сильно связаны с нашей биологией. Таким образом, сама идея этого термина заключается в отрицании полной биологической предопределенности отношений между полами: есть биологический пол, связанный со строением тела, мужского или женского, и есть гендер, т.е. «социальный пол». Таким образом, изначально гендер понимался как культурные и социальные смыслы женственности и мужественности, в то время как пол относился к биологически данным различиям между мужчинами и женщинами.
В современных теориях, однако, такое деление на пол и гендер все более ставится под вопрос, но происходит это не потому, что недооценивается социальный пол, а потому, что во многом переосмысляется биологический. Целый ряд аргументов был приведен в пользу того, что и биологическое определение пола, и само человеческое тело воспринимается нами не только из повседневного опыта, но через систему определенных социальных представлений, предложенных нам кем-то знаний, т.е. через взаимодействие с культурой. В современной биологии принято рассматривать половые различия не как два отдельных мира, жестко разделенных между собой, но, скорее, как некий континуум, на котором располагаются женские и мужские половые признаки. Разные неопределенности и промежуточные случаи на этом континууме встречаются не так уж редко – во всяком случае, достаточно часто, чтобы эта проблема вызывала серьезную озабоченность у Международного Олимпийского Комитета, который с недавнего времени стал требовать, чтобы женщины-спортсменки проходили тест на отсутствие мужской хромосомы (хотя и этот тест иногда не помогает). Пол и гендер все более видятся как взаимодействующие, а не противопоставляемые категории. Ведь жесткое разделение свойств окружающего нас мира на природные и культурные, биологические и социальные, врожденные и приобретенные – это не сущность мироздания, а все лишь особенность нашего мышления,. Иногда это помогает, но чаще сильно ограничивает наше понимание сути вещей. .
Нужен ли в таком случае термин? Не проще ли обойтись единым понятием «пол»? Что ж, некоторые авторы придерживаются этой точки зрения, стараясь избегать новоизобретенного иностранного слова. Но мы, в данном случае, не разделяем их позицию, хотя бы просто потому, что это слово уже пришло в русский язык. Так, в практике работы такого важного государственного института, как Госкомстат, существует рубрика «гендерная статистика», целый ряд научных учреждений, занимающихся исследованием в области отношений между полами, называются центрами гендерных исследований, да и в научно-популярной литературе его можно встреть все чаще и чаще.
Помимо этого, термин «гендер» имеет еще один важный смысловой оттенок, которого не имеет понятие «пол»: он – продукт научной теории, которая занимается осмыслением гендерного неравенства, таким образом, само употребление этого слова предполагает, что мы тем самым признаем наличие этого неравенства и отношений власти между полами.
Дело в том, что мужчины и женщины – не только разные, но и неравные люди, и это неравенство, касающееся их возможностей, личных судеб, и даже того, как о них говорят и думают, буквально пронизывает все сферы жизни.
И таким образом гендер – это нечто большое, чем просто свойство индивида, а прежде всего часть социальных отношений, один из важных элементов общественного устройства.
Об этом мы и написали нашу предыдущую книгу — просто «Гендер для чайников», без номера. Там говорилось о тех вещах, которые показались нам наиболее важными для знакомства с этой темой — о соотношении биологического и социального, о стереотипах, о социальных правилах, которым подчиняются отношения мужчин и женщин дома и на работе, о тех специфических проблемах, которые вызывает гендерное неравенство не только у женщин, но и у мужчин (и нередко мужчинам приходится платить за это неравенство даже большую цену), о том, как возник феминизм и надо ли его бояться, и о многом другом. Наша книга вышла в 2006 году, и, как и положено книге, зажила своей жизнью...
С тех пор мы получили очень много откликов, самых разных. Кто-то благодарил за нее, у кого-то она вызвала раздражение, но больше всего это были вопросы. Оказалось, что о многих вещах, важных и интересных для наших читателей, мы пока еще не написали. Особенно это стало заметно, когда книга наша легла в основу дистанционного образовательного курса, подготовленного Агентством социальной информации. Во время он-лайн дискуссии, которую мне пришлось вести по окончанию этого курса, стало окончательно понятно, что эта книга оказалась востребована и нужна — и специалистам, и студентам, и просто заинтересованным читателям. И одновременно стало ясно, что, во-первых, она, естественно, несовершенна, во-вторых, одной этой книги мало. Тем более, что за прошедшие годы были проведены новые исследования, были приняты новые законы, затрагивающие и мужчин, и женщин, вышла куча новых книг и фильмов — все об этом... И тогда стало понятно, что нашу работу надо продолжать.
Нельзя не сказать и о том, что были такие люди, у которых книга вызвала протест — и самое интересное, что это не всегда были даже читатели. Вспоминается в этой связи одна очень характерная дискуссия, состоявшаяся в Центральном доме ученых с участием нескольких авторов предыдущей книги (заметка об этой дискуссии была опубликована на сайтеpolit.ru - http://www.polit.ru/science/2008/04/09/gender.html). Некоторые ее участники с подозрением отнеслись к самому факту ее появления, резонно предположив, что с термином «гендер» связано представление о половом неравенстве и несправедливости, а также критическая оценка сегодняшнего положения дел с правами и возможностями женщин в России. И действительно, в самой постановке вопроса на эту тему нередко видится угроза «устоям», традициям, а при известной доле воображения — даже политической стабильности. Так, один из выступающих, представившийся советником комитета Государственной думы по безопасности, все допытывался, написано ли в этой книге о том, какой должна быть идеальная модель семьи, и выяснив, что нет, искренне удивился: «А зачем тогда писать какие книги?!» Так и не удалось убедить его в том, что такой идеальной модели, подходящей для всех россиян, существовать не может в принципе, как бы этого не хотелось политикам. А то ведь как было бы удобно: пригласил ученых, они нарисовали модель, и всем мужчинам и женщинам стало ясно, как им надо жить, сколько рожать детей, и на что еще они могут претендовать в жизни! Осталось потом только внести ее в качестве законодательной инициативы и внедрять в субъектах Федерации...
Говорилось и о том, что наша книжка отражает исключительно женскую точку зрения, потому что среди ее авторов нет мужчин (это, кстати, не совсем так: предыдущую книгу, как и эту, иллюстрировал художник Адгур Дзидзария). Мы об этом, честно говоря, не очень задумывались, когда ее писали — в социальных науках вообще работает гораздо больше женщин, чем мужчин, и это само по себе характерная гендерная особенность научного мира. Но замечание принято: в работе над второй книгой принял участие уже «гендерно-смешанный» коллектив!
Напряжение, которые всегда возникает, когда гендерные вопросы становятся предметом общественной дискуссии, конечно, далеко не случайно. Сколько ни говори о верности или измене традициям, биологическому предназначению или даже божественной воле (как будто у кого-то в распоряжении есть документы, где все эти прекрасные вещи четко и недвусмысленно зафиксированы), на самом деле разговор о гендере — это всегда разговор о власти. И не только о власти мужчин над женщинами: гендерные иерархии ведь существуют и между мужчинами. И вопрос о гендерной асимметрии связан не только с тем, что женщинам труднее сделать карьеру или больше приходится мыть посуду: она лежит в базисе таких разных социальных проблем, как, например, проституция, дедовщина в армии, домашнее насилие и психологическая депривация. Проявления гендерного неравенства многолики и не всегда заметны даже самим жертвам травмирующих ситуаций — но счастливее они от этого не становятся.
Вообще, вопрос о гендерном балансе власти не такой простой и линейный. Доминирование мужчин не простирается равномерным слоем по всем сферам жизни: где-то оно очевидно, где-то оспаривается, где-то постепенно вытесняется. Свои, характерные именно для них, властные ресурсы и властные стратегии имеются и у женщин. Этой теме посвящена статья Елены Здравомысловой и Анны Темкиной. Ведь и из памятников мировой культуры, и из народных пословиц, и из повседневных разговоров можно столько узнать о женском коварстве и двуличии, или, если посмотреть под более благожелательным углом зрения, женской хитрости и дипломатичности, о той самой «шее», которая вертит «главой семьи» и умеет соблюсти свои интересы, никогда не выходя на передний план. Более современным и научным языком все эти ловкие маневры можно обозначить словом «манипуляция». Женщины умеют манипулировать мужчинами, «дергать их за ниточки», как марионеток.... Почему так получается? Авторы статьи отвечают на этот вопрос, объясняя, что манипуляция — это типичное проявление «власти слабых». Ведь хотя женщинам в России – как и в подавляющем большинстве стран мира,— конституцией гарантировано полное равенство прав и возможностей с мужчинами, в действительности наша страна - как и почти все остальные (кроме, может быть, скандинавских государств) –остается страной патриархата. Это значит, что большинство ресурсов, выражающихся в материальном богатстве, политическом влиянии, доступе к лучшим рабочим местам и наиболее престижным социальным позициям находятся преимущественно в распоряжении мужчин, и исключений здесь очень мало.
Означает ли это, что женщины при патриархате полностью вытеснены со всех позиций и обездолены? Конечно, нет. Но им приходится идти на определенную «договоренность» с мужчинами, которую А.Темкина и Е.Здравомыслова вслед за социологом Дениз Кандиотти называют «патриархальной сделкой». Такая сделка предполагает, что мужчины и женщины, следуют сложившемуся распределению общества на «доминирующие» и «подчиненные» социальные роли и , получают выгоды, используя имеющиеся у них ресурсы. Но для более слабой стороны плата за гарантии защиты и безопасности предполагает непропорциональное ограничение возможностей, безусловное следование предписанным ролям и обслуживание сильных. В этой ситуации манипуляция для подчиненной стороны оказывается единственным способом защищать свои интересы. Но ничего хорошего в отношения между людьми эта стратегия не приносит: одна сторона вечно чувствует себя зависимой, а другая — обманутой...
Откуда же взялся патриархат? Наиболее распространенный ответ, который можно услышать на эту тему от более или менее начитанного собеседника, звучит так: «Как откуда? Да ведь он пришел на смену матриархату еще в древнеисторические времена, в ходе общественного развития». Так доходит до нас «привет» из середины XIX века — от Энгельса, который именно так представлял ход истории (хотя к патриархату относился резко отрицательно, считая его первым проявлением неравноправия и угнетения). Но на самом деле матриархат «изобрел» швейцарский литературовед Якоб Бахофен, пользовавшийся, правда, для его описания другим термином. Миф о матриархате, как и другие исторические мифы о природе гендерных отношений, подробно анализируется в статье историка Натальи Пушкаревой. Она показывает, насколько далеки расхожие представления о месте мужчины и женщины в истории от реальных археологических и документальных свидетельств. Привычный образ мужчины, охотящегося на мамонта, чтобы прокормить семейство, имел ет мало общего с доисторической реальностью: ведь мамонты вымерли задолго до начала формирования человеческого общества!
Вообще, история, какой мы привыкли ее представлять, является во многом историй мужчин, написанной ими исходя из своего социального опыта и отражающую их оценки произошедших событий. Нельзя, например,сказать, что у женщин был Ренессанс: им эта эпоха, во всяком случае, не принесла ничего хорошего. Да и афинская цивилизация, о которой говорят обычно не иначе как с эпитетом «демократическая», предполагала содержание женщин в гинекеях (женских половинах домов) и полное отстранение от участия в политике… Таким образом, «вторую половину Истории», а именно, историю женского рода, еще во многом предстоит написать. И может быть, тогда станут более понятными те исторические уроки, которые до сих пор остались невыученными, заставляя политиков разных стран регулярно наступать на одни и те же грабли...
В «Гендере для чайников-2» достаточно большое внимание уделяется также вопросам демографии. Так случилось, что в современной России тема гендерных отношений оказалась вдруг очень политизированной, причем именно с демографической точки зрения. Любая публичная постановка вопроса о преодолении гендерной дискриминации и правах женщин, неизбежно рассматривается с точки зрения того, способствует ли все это повышению рождаемости. Причем очень многие политики, идеологи, деятели культуры, не говоря уже о представителях религиозных организаций, однозначно считают, что как раз не способствует - как только женщины получают достаточно прав и возможностей, они перестают рожать детей в достаточном количестве (достаточном, конечно, не с их точки зрения, а в контексте геополитических интересов). Таким образом, нация вымирает... Это одна из самых главных «моральных паник» сегодняшнего дня, излюбленная тема консервативной политической риторики.
В этой ситуации особенно важно разобраться в том, что же на самом деле происходит с движением населения в России, и за счет чего получаются такие печальные показатели (действительно, с начала ХХ века рождаемость в России упала в 5,4 раза). В статье Алексея Белянина и Ольги Исуповой проблема низкой рождаемости рассматривается не только в демографическом, но и историческом, и социологическом плане. И этот ракурс рассмотрения позволяет увидеть много любопытных фактов: мало кто знает, например, что несмотря на гораздо более низкий уровень развития медицины, в первой четверти XX в. около 18% всех рождений приходилось на долю матерей в возрасте от 40 до 50 лет. Таким образом, в начале прошлого века практически каждая женщина этого возраста в среднем рожала по одному ребенку (то есть если кто-то после 40 не рожал вообще, то какая-то другая женщина рожала двоих и более). В наши дни этот показатель упал до 1 ребенка на 100 женщин! В статье приводятся также интересные сравнительные данные: по уровню рождаемости Россия, оказывается, на 177-м месте в мире, т.е., увы, ближе к концу списка. Впрочем, в начале этого списка находятся почти исключительно страны третьего мира, начиная с Нигера...
Другой очень важный момент в этой статье связан с анализом причин депопуляции. На основании статистических данных авторы показывают, что по уровню рождаемости Россия все же несущественно отличается от других европейских стран: снижение числа детей в семье характерна для всех развитых индустриальных обществ. Более того, многие демографы считают, что снижение рождаемости рано или поздно наступит и в тех странах, где сейчас рожают помногу. Таким образом, нравится это нам или не нравится, но мы находимся в рамках общей тенденции. Но вот что серьезно отличает Россию от других стран, так это уровень смертности. По средней продолжительности жизни наша страна очень сильно отстает от десятки наиболее развитых стран мира (США, Бельгия, Канада, Норвегия и др.) - на 15-19 лет для мужчин и на 7-12 лет для женщин. И пока средняя продолжительность жизни россиян составляет всего 66,7 лет, а средний мужчина и вовсе не доживает до пенсионного возраста, депопуляция не может быть остановлена даже за счет повышения рождаемости. Тем более, что ничего не предвещает, что это повышение будет особенно сильным: конечно, меры, направленные на поддержку материнства (в частности, закон о «материнском капитале»), дают свои результаты, пока что можно говорить не о демографическом росте, а всего лишь о замедлении темпов спада. «Нормальной» для нынешней России по-прежнему является семья из двух детей, и вряд ли в этом отношении что-то изменится: у большинства современных россиян просто нет мотивов заводить большие семьи. В статье достаточно подробно анализируется, почему это происходит...
Эта тема находит свое продолжение и развитие в главе, посвященной уже непосредственно материнству и отцовству. Ольга Исупова начинает ее с исторического обзора изменения представлений о «правильном» материнстве и его роли в жизни женщины. Принято считать, что материнство — главное предназначение женщины, смысл ее жизни, и так было всегда. Особенно напирают на это консерваторы, считая, что все, что нужно сделать в гендерном плане — это вернуться к нашим древним «корням», и тогда-то уж точно все станет на свои места, и женщины обретут свою «утерянную сущность». На самом деле, идеология всеобъемлющего и ответственного материнства, когда главным делом жизни женщины является забота о детях, сложилась только в XVI-XVIII веках. В феодальной же Европе, например, от женщины ожидались прежде всего верность и послушание мужчине – в том числе и в ущерб детям, даже если это приводило к их смерти. К тому же женщины в аграрных обществах просто вынуждены были очень много работать, и физически не были способны как следует сосредоточиться на детях. К середине XIX века идеология материнства сформировалась, наконец, такой, какой мы ее знаем... но еще через сто лет многим женщинам она стала казаться сильно «перегруженной». Начиная с середины ХХ века, женщины стали открывать для себя и другие стороны жизни и встали перед необходимостью находить какой-то баланс между материнством и работой, материнством и отношениями с супругом, наконец, материнством и досугом, жизненными удовольствиями. Безусловно, это сказалось на падении рождаемости. Но еще больше на нем сказалась индивидуализация стилей жизни: женщины стали стремиться рожать детей не потому, что так «положено», и сколько «положено», а лишь по мере того, как они чувствовали такую потребность. В статье рассматриваются мотивы, влияющие на решение женщины завести или не заводить ребенка, анализируются современные смыслы материнства.
Часть главы, посвященная отцовству, написана, пожалуй, самым известным в России специалистом по гендерным исследованиям Игорем Коном. И снова мы можем увидеть, что ничего извечного и незыблемого в этом понятии нет: обязанности отцов, представления об отцовстве, их реальное поведение очень сильно менялись на протяжении истории, даже совсем еще недавней. Автор подробно останавливается на проблемах, стоящих перед современными отцами в Европе и в России, от сохранения своих прав на общение с детьми при разводе до возможности сохранить авторитет в условиях экономической нестабильности. На самом деле, роль отцов в воспитании детей очень долго недооценивалась, причем страдали от этого и дети, и сами отцы, чьи функции, фактически, сводились к материальной поддержке семейства и к роли некоего символической фигуры, которой надо оказывать знаки уважения. Сейчас многие отцы всячески стремятся преодолеть эту эмоциональную депривацию, стараясь быть гораздо ближе к своим детям. Но это плохо совместимо с социально-экономическими реалиями: ведь задач зарабатывания денег с них никто не снимал, более того, представления о том, какие затраты нужны для того, чтобы достойно вырастить своего ребенка и дать ему образование, неуклонно возрастают. И это как раз тот случай, когда гендерное неравенство довольно сильно бьет и по мужчинам...
Но тема семьи, конечно, не сводится к теме материнства и отцовства — все большое значение в современных семьях приобретают отношения между супругами. Этой проблематике посвящена глава, написанная Еленой Жидковой при участии Елены Здравомысловой. Из нее мы можем узнать, какие изменения происходят с этой важнейшей «ячейкой общества» в начале нового тысячетелетия, какие перед ней стоят вызовы, как она на них реагирует. Авторы показывают, что несмотря на высокое число разводов, семья и брак по-прежнему очень важны для большинства людей; и мужчины, и женщины стремятся жить не поодиночке, а в семьях. Другое дело, что семьи стали очень разнообразны и по своему составу, и по своему укладу. Если традиционная семья была сравнима с организацией, в которой изначально заданны позиции, субординация, распределены полномочия, то сейчас все семьи не только несчастливы, но и счастливы по-разному. Общие закономерности, верные для всех типов семей, проследить довольно трудно, но в целом исследования позволяют осторожно говорить о том, что на смену детоцентристской модели семьи, когда главной целью и смыслом семейной жизни было именно рождение и воспитание детей, приходит супружеская модель, когда во главу угла становятся именно отношения между супругами. Поэтому такую роль приобретает эмоциональная и сексуальная сторона семейной жизни, вырастают требования супругов друг к другу. Современные гендерные реалии чаще всего предполагают, что и муж, и жена работают, и при этом живут отдельно от своих родителей — бабушек и дедушек своих детей. Это относительно новая ситуация для России, поскольку в советское время они достаточно проживали вместе со старшим поколением, осуществлявшим уход за детьми, пока их мама работала. Теперь, для тех, кто может себе это позволить, новым «членом семьи» нередко становится няня. Это тоже новый и недостаточно исследованный феномен — передача части традиционных обязанностей жены и хозяйки дома в руки специальных наемных работников. Затрагиваются в статье и «теневые» стороны жизни семьи, в частности, домашнее насилие, уровень которого в России, к сожалению, остается все еще очень высоким. Ежегодно его жертвами становятся тысячи женщин (а также детей и пожилых людей обоего пола).
Сексуальности, которая давно уже, как к этому не относись, перестала быть частью только семейных отношений, посвящена 6-я глава этой книги, написанная Игорем Коном при участии Анны Темкиной. Это тоже очень «горячая» тема, вызывающая в современном российском обществе бурю эмоций. Отделение сексуального поведения от репродуктивного, связанного с рождением детей, произошедшее в массовом порядке в 1960-е годы прошлого века, создало совершенно новую гендерную ситуацию, определенную в свое время термином «сексуальная революция». Игорь Кон описывает наиболее характерные тенденции изменения «пост-революционного» сексуального поведения мужчин и женщин. Эффекты его неоднозначны: с одной стороны, люди стали свободнее, и это позволило им жить в большей гармонии с самими собой и своими телами. Особенно это касается женщин, которым приличия вообще долго не позволяли проявлять свою сексуальностьдаже в семье. С другой стороны, выросли, конечно, и риски — как медицинского характера (прежде всего, СПИД), так и психологического. Установка на то, что сексуальные отношения могут быть временными и будут длиться только до того момента, пока партнеры интересуют друг друга в сексуальном плане, создает ситуацию ненадежности и неопределенности.
Очень остро стоит проблема сексуального просвещения молодежи. Последние политические тенденции в этом отношении сводятся к тому, что такого просвещения быть вообще не должно, поскольку оно развращает, а молодежь должна вернуться к традиционным ценностям и добрачному воздержанию от секса. В прошлом году, например, в метро появились многочисленные постеры, убеждающие молодых людей в том, что «безопасного секса не бывает», презервативы ни от каких заболеваний не предохраняют, и единственный способ сохранить здоровье — это сохранять супружескую верность. Очевидно, предполагалось, что таким образом, наконец, будет остановлена эпидемия СПИДа, развивающаяся, кстати, в России пугающими темпами (о чем как-то не принято говорить), а заодно и возрастет рождаемость, поскольку сексом молодые люди будут заниматься только в крепких, здоровых семьях. Думаю, что любой человек, имеющий хоть какое-то преставление о реалиях современной молодежной жизни, понимает, насколько далеки эти прекраснодушные пожелания от реальности... Выпущенного джинна невозможно загнать обратно в бутылку, и молодые люди, устрашенные плакатами об опасном сексе, вряд ли перестанут им заниматься. Но вот пользоваться презервативами, возможно, действительно станут реже. Со всеми мыслимыми последствиями...
Впрочем, исследование Анны Темкиной, посвященное сексуальным практикам современного поколения, говорит о том, что, по крайней мере, у городского образованного слоя прослеживается довольно рациональное, осознанное отношение к сексуальной жизни. Особенно это характерно для молодых женщин, которые стремятся к контролю над своей жизнью, в том числе сексуальной. Забота о своем здоровье, в том числе и репродуктивном, сочетается у них с высокой мотивацией на достижения сексуального удовлетворения, и они предъявляют своим партнерам соответствующие требования. Молодые мужчины, со своей стороны, так же как и женщины, стремятся учесть индивидуальные и взаимные потребности в сексуальных отношениях, заботятся о безопасном сексе и предохранении от беременности, планируют семью и воспитание детей и пр. Это позволяет исследовательнице сделать вывод о том, что в России сейчас происходит гендерный этап сексуальной революции, подразумевающий высокую степень равноправия и ответственности обоих партнеров.
Помимо семейных и личных аспектов, гендерные отношения, однако, имеют и политический аспект. Влияние политических процессов на гендерное равенство анализируются в главе «Миссия — невыполнима?», написанной Людмилой Попковой при участии Алексея Козлова. Наверное, не все россияне отдают себе отчет в том, что борьба с гендерной дискриминации является не частной инициативой неуравновешенных феминисток, а частью международного законодательства, подписанного и ратифицированного также и в России. Так, в частности, отказывать в приеме на работу, ссылаясь на «неподходящий возраст и пол», вообще-то является уголовным преступлением, поскольку в Российской Федерации все виды дискриминации, в том числе, по признаку пола, являются уголовным преступлением и наказываются в соответствие со статьей 136 Уголовного Кодекса. Насколько серьезна эта проблема? Как выяснила Федеральная служба занятости, в 2007 году при приеме на работу каждый второй человек сталкивался с прямой дискриминацией, чаще всего по признаку возраста и пола. Женщины же часто оказываются в уязвимой трудовой ситуации сразу по двум позициям, то она – слишком молода и может забеременеть и потом стать матерью маленького ребенка, а затем уже с 45 лет оказывается в «предпенсионном возрасте», и не может, по мнению кадровых служб, осваивать новшества, полностью отдавать себя делу.
Хотя права женщин на равный труд и равную его оплату гарантированы Конституцией России, реального юридического механизма, с помощью которого женщины могли бы защищать свои права, практически не существует. Гораздо больше внимания уделяется сейчас тому, чтобы женщины исправно выполняли свою репродуктивную функцию и решали, таким образом, государственную демографическую проблему. Большинства образованных российских женщин при этом хотят быть матерями, и в этом смысле их интересы совпадают с государственными, но они нуждаются и в профессиональной самореализации, да и просто в заработке (в том и числе и для того, чтобы в нормальных условиях растить этих детей – очень редко, когда на это хватает только зарплаты мужа). Из статьи можно узнать о том, как решается эта дилемма «мать/профессионал» в разных странах Европы.
Говоря о российской политике, нельзя не заметить того печального обстоятельства, что в спектре политических течений все заметнее становятся националисты, в том числе радикальные. Они тоже проявляют живейший интерес к гендерной проблематике. Алексей Козлов выделяет разные группы националистических организаций, в зависимости от их видения «правильных» форм гендерных отношений. Любопытно при этом, что для нацистов-скинхедов и связанных с ними организаций характерна своеобразное признание возможности женского равноправия. Это так называемый “арийский феминизм”, связанный с тем, что женщины и девушки играют достаточно значимую роль в движении скинхедов – национал-социалистов. Стоит отметить, что среди участников нападений на расовой и национальной почве, которые чаще всего практикуют наци-скины, около трети составляют женщины. Однако в целом для националистов такая позиция не характерна, поскольку идея мужского господства является одним из стержней радикальной националистической идеологии. В рамках этой идеологии выдвигается множество «ценных идей», вроде того, что женщин (или, например, бездетных супругов) надо лишить права голоса, с межэтническими браками необходимо решительно бороться и вообще, хорошо бы, по возможности, вернуться к светлым идеалам Домостроя.
Насчет Домостроя также можно подробнее узнать из главы Николая Митрохина, посвященной такой интересной теме, как гендерная идеология Русской православной церкви. Такая глава показалась нам необходимой потому, что РПЦ сейчас претендует на духовное руководство не только своими православными прихожанами, но и Россией в целом, стремясь влиять, таким образом, на судьбы всех людей — и верующих, и неверующих, и исповедующих другие религии. К священнослужителям обращаются как к экспертам в вопросах биоэтики, репродуктивных прав, допустимых форм сексуального поведения. Звучат иногда и голоса о том, что некоторые религиозно-этические нормы должны обрести статус обязательных для всех граждан законов - например, строгий запрет абортов (даже в случае изнасилования или угрозы жизни беременной женщины). Этого пока не происходит, но в целом церковь стремится сделать свою позицию по разным вопросам общепринятой — например, через введение обязательного для всех детей религиозного образования.
Митрохин указывает, что рассматривая позицию церкви по разным аспектам гендерных отношений, важно иметь в виду, что она не является однородной для всех ее членов: есть официальная концепция (достаточно сдержанная по своему тону и содержанию), есть позиция отдельных священнослужителей, которая может быть гораздо более жесткой и радикальной, есть позиция церковного актива, которая зависит от состава конкретного прихода. Естественно, все они выдержаны в консервативном духе, но степень этого консерватизма может существенно различаться — от осуждения только «абортивной» контрацепции, до запрета для верующих всякой контрацепции вообще, от рекомендации надевать платок и юбку, когда идешь в церковь, до запрещения женщинам носить брюки вообще. Автор указывает также на то, что хотя Русская православная церковь резко отрицательно относится к самой идее о том, что священником может стать женщина, отдельные женщины — старицы, монахини, жены священников, церковные активистки — имеют свой ресурс влияния на церковную жизнь, правда, только на местном, приходском уровне. Очень интересный феномен представляет собой «православный гламур» - относительно новая идея о том, что православная мать семейства вполне может развиваться интеллектуально, сохранять физическую красоту (в том числе с помощью шейпинга и спа салонов) и порой даже заниматься самостоятельным бизнесом. Таким образом, православная церковь также не остается неизменной и реагирует на сегодняшние «тренды». Думается, что во многом это происходит под давлением женщин-православных, которых среди прихожан значительное большинство, и далеко не все они готовы мириться с отведенной им ролью смиренных слушательниц. Недаром один из священников жаловался в газете «Омские епархиальные ведомости»: «Я получаю целые пачки писем от злых женщин христианок, которые хотят поучать нас, священников, и даже угрожают: если не сделаешь так, как хочу, то я пойду жаловаться выше».
Последняя глава нашей книги, написанная филологом Ириной Саморуковой, посвящена гендерным репрезентациям, т.е. тому, как мужчины, женщины и отношения между ними изображаются в литературе, кино, на телевидении, в рекламе и т.п. Казалось бы, это всего лишь медийные образы, фантазия авторов... Но на самом деле, из этих фантазий в большой степени состоит актуальная реальность, которая нас окружает. Они одновременно отражают эту реальность и формируют ее, делая те или иные представления о мужественности и женственности модными, привлекательными или, наоборот, смешными или отталкивающими. «Считывать» гендерные смыслы из телесериалов, модных романов и даже программ новостей — довольно увлекательная игра. Ирина Саморукова показывает, что мир женской мелодрамы и брутальных боевиков практически не пересекаются: брутальные персонажи боевиков не появляются там, где обитают стремящиеся удержать мужа жены и мечтающие соединить жизнь со своими партнерами одинокие дамы. Но, конечно, все богатство репрезентаций отнюдь не сводится к этим полярным случаям. По экранам и массовой литературы бродят хитроумные женщины-детективы (так уж сложилось со времен Агаты Кристи, что, может, много на что другое литературные героини и не способны, но уж преступления раскрывают замечательно), суровые мужчины — топ-менеджеры и просто гламурные красавцы и красавицы, чей образ деятельности с трудом поддается идентификации. Зато гораздо более ясно проговаривается гендерный «месседж»: «гламурной стервозе соотвествует успешный и ухоженный мужчина; папуля-лох сочетается с мамулей-клушей, чуваку в пирсинге сопутствует экстравагантная чувиха»... Но можно найти и более сложные, интересные и реалистичные образы: в хорошей литературе и кино встречаются не только герои, бойцы, менеджеры и их обольстительные подруги, а, например, незадачливые учителя, предприимчивые работники учреждений внешкольного досуга, короче говоря, «альтернативные» по отношению к сложившимся гендерным стереотипам персонажи.
Вот такие сюжеты предлагает к осмыслению «Гендер для чайников-2». Мы выбрали их потому, что именно они показались нам наиболее актуальными сейчас, на исходе первого десятилетия 2000-ных, когда гендерные отношения в России, с одной стороны, достаточно быстро меняются, становясь более гибкими, пластичными, рефлексивными, а с другой, подвергаются ощутимому идеологическому давлению. Государство хотело бы видеть в женщинах лояльных гражданок, выполняющих поставленные перед ними демографические задачи, церковь — целомудренных, но женственных прихожанок, медиа - гламурных потребительниц. Перед мужчинами тоже ставится масса задач, главным образом, экономического и политического плана. Как все эти влияния сочетаются между собой, насколько они значимы для судеб конкретных людей? К размышлениям на эту тему мы и хотели бы пригласить наших читателей.
Научный редактор Ирина Тартаковская